- Фестиваль 2022
- Фестиваль 2021
- Фестиваль 2020
- Фестиваль 2019
- Фестиваль 2018
- Фестиваль 2017
- Фестиваль 2016
- Фестиваль 2015
- Фестиваль 2014
- Фестиваль 2013
- Фестиваль 2012
- Фестиваль 2011
- Фестиваль 2010
- Фестиваль 2009
Феликс Равдоникас
Время
Глава из книги «Музыкальный синтаксис», 2007
Вернемся к словам Гельмгольца: «Музыкальная гамма представляет собой разделенный на части масштаб, которым мы измеряем высоту тона точно также, как ритмом время. Поэтому аналогия между гаммою и ритмом всегда поражала как древних музыкальных теоретиков, так и новейших». Предшественники, современники и последователи выдающегося немецкого ученого, несомненно, испытывали взволнованное недоумение. Те же из древних теоретиков, кто владел комбинаторным аспектом шкалы, восходящим к хронометрическим импликациям счета и числа, поразились бы скорее тому, что Гельмгольц не вполне осмотрительно использовал понятия «измерение времени», «высота тона», «ритм», «гамма», «масштаб».
Во-первых, расход времени, не порождающий непосредственно распознаваемый смысл, не является измерением.
Во-вторых, ритм не является непосредственно распознаваемой мерой, поскольку требует сравнения с заранее оговоренным эталоном (напр., метроном). Высота тона распознается непосредственно и с высоким разрешением (т. наз. 6-центовый порог).
В-третьих, распознавание интервалов не зависит от их высотности. Мажорная гамма субконтроктавы не более и не менее мажорна, чем мажорная гамма пятой октавы, следовательно, не является масштабом, которым можно измерить высоту тона.
В-четвертых, масштаб гаммы образован геометрическими прогрессиями частот, масштаб ритма — арифметическими прогрессиями долей. Взаимная нелинейность масштабов вряд ли оправдывает выражение «точно также».
Несмотря на это мысль о гамме как хронологическом феномене является наиболее глубоким из мнений теоретиков европейской профессиональной традиции по этому поводу.
Фундаментальный хронологический тезис — »Время не является процессом во времени», не вызывает сомнений, но оставляет неясной природу структуры времени. Тем не менее «ныне, — констатирует Вейль, — мы проводим различие между аморфным континуумом и его метрической структурой. Первый сохранил свой априорный характер, однако стал отражением чистого сознания, противостоящего бытию, в то время как струк- турное поле оказалось вверенным реальному миру и игре действующих в нем сил».
Не остается вне игры и сознание. Тоны гаммы предъявляют слуху время, структурированное повторениями его наперед заданных частей. Ритм конструирует мелодию, то есть распознаваемую, воспроизводимую и инвариантную относительно высотного сдвига историю этих предъявлений. Порождение ее смыслов обеспечено взаимной нелиней- ностью масштабов времени гаммы и ритма. Музыка есть не что иное, как аудиально данные знаки текущего времени, и Гельмгольц был ближе к пифагоровой гармонии, если бы исследовал аналогию гаммы и, скажем, летоисчисления.
«Истина — мать которой история, соперница времени, сокровищница деяний, сви- детельница прошлого, пример и поучение настоящего, предостережение будущему». Рассмотрев эту фразу Сервантеса в провокативном контексте, Борхес восклицает:
«История — «мать» истины; поразительная мысль! Менар, современник Уильяма Джеймса, определяет историю не как исследование реальности, а как ее источник. Историческая истина для него не то, что произошло, она то, что, как мы полагаем, произошло».